Армия четвертого срока

Фото: kremlin.ru

У Владимира Путина — долгая и, на первый взгляд, обоюдная любовь с Российской армией. Недели не проходит, чтобы Верховный главнокомандующий ни отдал дань уважения героям, которые как на родной земле, так и за ее пределами, денно и нощно обеспечивают оборону и безопасность страны. Военнослужащие отвечают Путину взаимностью — многократное «ура» в его адрес не умолкает на кремлевских приемах, где присутствуют офицеры и генералы. Более того, военные победы, военная мощь представляют сегодня важнейший источник авторитета Владимира Путина. Самыми растиражированными моментами его президентской кампании стали, во-первых, очередной вывод войск из Сирии с очередным объявлением полной победы над террористами и, во-вторых, презентация достижений в сфере ядерных вооружений, занявшая треть путинского послания Федеральному собранию. В свое четвертое президентство Путин вступает в ореоле военного вождя.

Вместе с атомной лодкой «Курск» утонула и путинская вера высшим военным руководителям. Выяснилось, что они могут нагло врать в лицо Верховному главнокомандующему

Прощание с иллюзиями

Роман президента с Вооруженными силами начинался сложно. Путин пришел во власть в полной уверенности: армейская иерархия, основанная на строгом единоначалии, является идеальной для организации управления не только Вооруженными силами, но и страной как таковой. Именно поэтому были созданы федеральные округа, урезаны права губернаторов, а Федеральное собрание превратилось в подотдел администрации президента. Эту систему вскоре стали именовать вертикалью власти. Парадокс, однако, заключался в том, что в начале 2000-х сами Вооруженные силы находились в глубоком кризисе.

Вторая чеченская война быстро лишила Верховного главнокомандующего иллюзий относительно эффективности его армии. Путин на собственном опыте убедился в отсутствии боеспособности массовой мобилизационной армии советского образца, устройство которой отечественный генералитет успешно защищал от попыток реформирования все 1990-е годы. Суть этой системы заключается в том, что в мирное время практически все воинские соединения небоеготовны по определению. Потому что недоукомплектованы. Воевать они могут только после пополнения резервистами. Именно поэтому потребовалось несколько недель на развертывание войск в Дагестане, когда туда в августе 1999-го ворвались чеченские боевики. Как признал Владимир Путин, который как раз тогда был назначен премьером, Кремль был в шаге от объявления всеобщей мобилизации. «Для эффективного ответа террористам нужно было собрать группировку численностью не менее 65 тыс. человек. А во всех Cухопутных войсках, в боеготовых подразделениях, — 55 тыс., и те разбросаны по всей стране, — вспоминал президент, обращаясь к Федеральному собранию в 2006 году. — Армия — 1,4 млн человек, а воевать некому. Вот и посылали необстрелянных пацанов под пули».

А потом случилась катастрофа подводной лодки «Курск». Вместе с атомной субмариной утонула и путинская вера высшим военным руководителям. Выяснилось, что они могут нагло врать в лицо Верховному главнокомандующему. Когда пришла весть о трагедии, адмиралы рекомендовали Путину отказаться от иностранной помощи, утверждая, вопреки фактам, что обладают всем необходимым для проведения спасательной операции. Потом высшие военные в течение полутора лет абсолютно бездоказательно утверждали, что причина катастрофы — столкновение с иностранной подводной лодкой.

Все это погрузило Путина в состояние глубокой растерянности. Это видно из интервью, которое он дал РТР в сентябре 2000 года. Он вроде бы понимал, что «наши Вооруженные силы должны соответствовать потребностям, с одной стороны, и возможностям, с другой стороны, государства. Армия должна быть компактной, но современной, хорошо оплачиваемой». Но Владимир Путин утверждал и нечто прямо противоположное. Что его цель — «восстановить армию и флот», и обрушил свой гнев на злоумышленников, которые в течение десяти лет их якобы разваливали. Верховный главнокомандующий, похоже, даже не отдавал себе отчета в том, что формулируемые задачи — создавать Вооруженные силы, соответствующие возможностям государства, и восстанавливать советские армию и флот — прямо противоречат одна другой.

При этом известно, что в начале осени 2003 года Владимир Путин ознакомился с предложениями по военной реформе, которая в случае ее реализации могла бы существенно изменить российские Вооруженные силы (ее основные положения в целом совпадали с тем, что сделал Анатолий Сердюков пятью годами позже). Реформа предполагала решительное сокращение количества соединений и, как следствие, увольнение служивших там офицеров. Президент, очевидно, посчитал этот вариант излишне радикальным. Тот, кто принял бы на себя ответственность за реализацию реформы, решился бы сыграть в отношении армии ту роль, которую Егор Гайдар сыграл в отношении российской экономики. Судьба реформатора в этом случае легко предсказуема — его будет проклинать значительная часть офицерского корпуса. И Путин не рискнул пойти этим путем. Вместо военной реформы он бросил на армию человека, которому доверял тогда больше, чем кому-либо другому. Министром обороны был назначен Сергей Иванов.

Министр, который так и не дал себе труда выяснить разницу между подразделением и соединением, быстро превратился из путинского представителя в военном ведомстве в представителя интересов генералитета перед президентом

Бег на месте за большие деньги

Следующие шесть лет были откровенно провальными с точки зрения модернизации Вооруженных сил. Министр, который так и не дал себе труда выяснить разницу между подразделением и соединением, быстро превратился из путинского представителя в военном ведомстве в представителя интересов генералитета перед президентом. Он истово повторял глупости, которые внушали ему высшие военные: и о том, что дедовщина неискоренима в принципе, и о том, что Российская армия обречена оставаться призывной, и о том, что ВПК в состоянии произвести модернизацию основных фондов, опираясь лишь на внутренние резервы.

Несмотря на то, что благодаря взлету мировых цен на энергоносители Путин ежегодно увеличивал военный бюджет на 20%, дела в армии не улучшались. Потому что военному ведомству удавалось сохранить пусть в три-четыре раза уменьшенную, но сугубо советскую модель Вооруженных сил. Такая армия может быть хоть сколь-нибудь эффективной, если на нее работала вся экономика страны и если все мужское население считалось так называемым «мобилизационным ресурсом», который можно, по крайней мере, в теории призвать под знамена в любой момент. Разумеется, что такая система может действовать только в тоталитарном государстве.

Поскольку в 2000-е годы в России существовала, пусть весьма специфическая, но все-таки рыночная экономика и хотя бы декларировались основные права и свободы, а также верховенство закона, попытка сохранить советскую военную систему обернулась разложением и структурным кризисом. В первую очередь это относилось к комплектованию. Формально в России действовала всеобщая воинская обязанность. Однако юноши призывного возраста видели, и не без основания, в армейской службе форму узаконенного рабства и стремились избежать ее всеми доступными способами. Те, кто не хотел служить, выбирал полу- и совсем незаконные пути уклонения от армии. В стране сложилась огромная криминальная индустрия по предоставлению отсрочек. Аналитический центр «Индем» оценивал в 2005 году ежегодный оборот этого коррупционного механизма в $350 млн. В начале 2000-х Министерству обороны никак не удавалось набрать необходимое количество солдат-срочников. Новобранцы не отвечали даже минимальным интеллектуальным, физическим и моральным требованиям. Нравы не слишком отличались от тюремных. Сергей Иванов признавал, что только за 10 месяцев 2002 года в результате «преступлений и происшествий» погиб 531 военнослужащий, а 20 тыс. были искалечены. Дезертирство приняло тогда характер настоящей эпидемии. Солдаты покидали воинские части взводами и ротами.

Путина это откровенно раздражало. Он довольно жестко требовал модернизации. Под его давлением в 2003-м была принята рассчитанная на пять лет федеральная программа по частичному переходу Вооруженных сил на службу по контракту. Первоначально предполагалось увеличить численность контрактников на 147 тыс., при этом сформировать 79 соединений полностью из солдат-добровольцев. Военное ведомство довольно быстро превратило федеральную целевую программу в подобие финансовой пирамиды. Оно добилось права заключать контракты с солдатами-срочниками. А потом отцы-командиры с помощью обмана, угроз, а иногда и физического насилия заставляли 18-летних мальчишек подписывать контракт. В результате количество дезертиров возросло в разы. А командиры не торопились докладывать о бегстве солдат и спокойно присваивали их жалование. Короче, федеральная программа с треском провалилось. Даже согласно официальным данным, количество контрактников увеличилось всего на 50 тыс. человек. Вся эта афера вскрылась в ходе войны с Грузией в 2008-м. Оказалось, что воинские части, считавшиеся давно переведенными на контракт, по-прежнему укомплектованы солдатами-срочниками — во всей группировке их было около одной трети.

В Сухопутных войсках количество соединений сократилось больше, чем в 10 раз, — с 1,890 до 172. В два раза — в ВВС и ВМФ. В результате оставшиеся соединения удалось укомплектовать по штатам военного времени

Реформы Сердюкова

Впрочем, к тому времени Путин уже нашел Анатолия Сердюкова, человека, который мог провести крайне непопулярные преобразования в армии и который не принадлежал к кругу президентских друзей, — идеальный исполнитель, которого можно было превратить при надобности в козла отпущения. И бывший глава Налоговой службы выполнил очень непростую задачу. Были ликвидированы практически все части и соединения неполного состава. В Сухопутных войсках количество соединений сократилось больше, чем в 10 раз, — с 1,890 до 172. В два раза — в ВВС и ВМФ. В результате оставшиеся соединения удалось укомплектовать по штатам военного времени. С точки зрения Генерального штаба, это делало соединения боеготовыми, способными выполнять приказ буквально через несколько часов после его получения. Это и обеспечило Российскую армию вожделенной мобильностью. В рамках реформы Сердюков беспощадно, вполне по-советски, во многих случаях без предоставления обещанного социального пакета, уволил около 115 тыс. офицеров. По большей части это были те, кто в 1990-е, служа в «бумажных дивизиях», научился выживать, но не воевать.

Владимир Путин благоразумно дистанцировался от сердюковских реформ, позволив министру сделать грязную работу. Формально планы реформаторов одобрял тогдашний зиц-президент Дмитрий Медведев. Однако в 2012-м, когда Сердюков и его окружение вплотную подошли к качественной модернизации Вооруженных сил, изменению системы военного образования и прохождения службы, Путин, вернувшийся к тому времени в Кремль, с позором уволил министра, обвинив его в коррупции.

Реформы Сердюкова, придавшие армии те качества, которые и обеспечили победы, пришли ныне в противоречие с амбициями Кремля

Отказ от реформ

Путин не замедлил использовать стратегическую мобильность нескольких десятков элитных соединений для аннексии Крыма, в «гибридной» войне на Донбассе, операции в Сирии. Более того, эти военные действия продемонстрировали, что Москва обладает и определенным военным превосходством даже над Западом. Дело — в быстроте принятия решений. Политическое устройство России ныне таково, что у ее верховного правителя нет никакой необходимости с кем-либо согласовывать свои решения — он принимает их единолично.

Однако реформы Сердюкова, придавшие армии те качества, которые и обеспечили победы, пришли ныне в противоречие с амбициями Кремля. На беду реформам. На армию возлагают все новые задачи. Действия России на Украине спровоцировали страны НАТО на размещение сил быстрого реагирования и тяжелой техники в странах Балтии, Польше и Румынии. Теперь Москве пришлось «отвечать». Уже объявлено о создании новых дивизий на «западном направлении». Однако даже Владимир Путин с Сергеем Шойгу не могут изменить демографическую ситуацию. По планам Минообороны, численность Вооруженных сил должна была вырасти в 2016 году на 10 тыс. военнослужащих. Это ничтожно мало, чтобы сформировать десятки новых соединений. А количество контрактников уже два года не растет: мало кто стремится связать жизнь с армией, которая устраивает секретные похороны и чьи военнослужащие проводят отпуск в зоне боевых действий.

Выход один — забыть о сердюковских реформах, вновь создавать кадрированные части, где офицеров будет едва ли не больше, чем рядовых. Неслучайно тут же выяснилось, что в Вооруженных силах вдруг образовался недостаток командиров (а еще недавно от переизбытка офицеров лейтенантов назначали на сержантские должности).

Таким образом, выяснилось, что именно Владимиру Путину не нужны слишком уж радикальные реформы. И он начал отказываться от них.

Между тем Кремль обречен сокращать военные расходы. Как считает ряд экономистов, из-за того, что с 2012 года инфляция практически не индексировалась, она съела практически все резкое повышение офицерского жалования, которое произошло при Сердюкове. Так что раскатистое «ура» в честь президента будет звучать все менее искренне.